ЗА ПРЕДЕЛЫ СТРАХА
Раскрытие любящего сердца
Кришнананда (Томас Троуб, доктор медицины)

Владение собой —выход

из автоматического поведения

Работа с непроизвольным повторения

Майкл, участник одного из недавних семинаров, рассказал о том, что тринадцать лет назад его бросила жена. И он только что расстался со своей партнершей. Я предложил ему подумать, почему так происходит. В результате он осознал, что зависим от женщин и ведет себя, как нищий. Ему казалось, что постепенно женщинам, которые становятся с ним близкими, просто надоест играть в его мать. «Я вижу свой образец и чувствую боль брошенности, пришедшую из отношений с матерью, но все же ничего не меняется», — сказал он. Когда мы двинулись глубже, стало ясно, что Майкл глубоко отождествляется с ролью ребенка каждый раз, когда сближается с женщиной. Правда, он остро осознает этот сценарий, исследует и чувствует боль ранних первобытных ран. Но все повторяется из-за отождествленности Майкла. В отношениях с женщинами он остается в детском состоянии. Оказываясь в пузыре, он видит себя беспомощным ребенком, отчаянно нуждающимся в матери. Майкл чувствует это, но не готов разрушить такой образ себя, потому что еще не хочет вырасти и быть взрослым. Просто не пришло правильное время. Делать было нечего, кроме как принять эту ситуацию. В определенной точке он сможет столкнуться со страхами одиночества и выйти из своей отождествленности.

В моем собственном процессе я видел, как отождествленность с раненым образом себя создавала мое страдание. В детстве, всегда сравнивая себя со старшим братом, я сформировал образ себя как неполноценного и неудачника. Этот образ преследовал меня всю жизнь. Особенно сильно я чувствовал его давление в работе и творчестве, там, где мне приходилось преодолевать ужасную неуверенность в себе. Я также ощущал это давление в отношениях с более сильными мужчинами, заново проигрывая с ними травму, связанную с братом. В конце концов, я начал видеть, что стыдящийся младший брат — на самом деле не я. Это только роль, с которой я отождествился, потому что такая большая часть детства ее поддерживала. Во мне все еще провоцируется стыд, и я могу попадать в сценарии, которые из него исходят, но он больше не управляет моей жизнью. Что-то изменилось у меня внутри. Эта перемена произошла постепенно, и я не могу сказать точно, как и почему.

Именно наша отождествленность с Эмоциональным Ребенком приводит в действие повторяющиеся модели. Первый шаг к тому, чтобы их разбить, — признать существование отождествленности. Мы словно персонажи в театральной постановке, которые просто следуют заданному сценарию. Пока мы не осознаем своего участия в пьесе (остаемся отождествленными), постановка всегда остается прежней. Если мы были травмированы, это создает внутри отождествленность с кем-то дефективным. Ребенок всегда верит, что заслуживает того, что с ним происходит. Если его подвергают насилию или унижают, он верит, что это происходит потому, что он плохой человек. Такая отождествленность устанавливает ожидание, что травма повторится. Это негативное ожидание. Отождествленность также создает в нашем уме верование, что «такова жизнь». Это негативные верования. И, в конце концов, она создает глубоко внедренные модели поведения, такие как отступление, борьба, оборона, угождение защиты и пристрастия, которые ум ребенка развивает, чтобы справиться с травмой. Это наши негативные автоматические модели поведения.

Мы можем увидеть, как негативные убеждения, ожидания и модели поведения управляют нами. Мы верим, что никто никогда по-настоящему не с нами, что мы никогда не получим любви, в которой нуждаемся и которой хотим, и что мы никогда не сможем никому доверять. Мы чувствуем глубоко внутри, что недостойны любви. Мы также ожидаем, что нас снова отвергнут или подвергнут стыду. Мы ждем, чтобы это случилось, потому что на глубоком бессознательном уровне не знаем ничего другого. Наша концепция любви основана на ролевых моделях раннего детства Она основана на том, что мы наблюдали происходящее между родителями, и на том, как нас видели и как с нами обращались. Позднее в жизни нас привлекают люди, соответствующие этой концепции любви. Если она включает в себя насилие, нас привлекает именно это. Если это неудовлетворенность, нас привлекает эмоциональный голод. В конце концов, из-за наших травм, мы усваиваем множество моделей поведения, которые затрудняют любое сближение с нами. Имея к тому все основания, мы окружили себя стеной, каждый — собственным уникальным образом, и другим трудно проникнуть сквозь эту стену, или нам — ее разрушить. Если мы остро отождествлены с брошенным, стыдящимся Ребенком, мы движемся в эти поведения инстинктивно, потому что для Ребенка это вопрос выживания.

Например, Пер, наш норвежский изолированный горец из предыдущей главы, прочно отождествлен с Эмоциональным Ребенком, который должен отталкивать от себя людей, чтобы ощущать себя в безопасности. Когда кто-то подходит близко, он ошеломлен необъяснимой первобытной паникой, и все, что он может сделать, это бежать. Естественно, он развил изолированный образ жизни. Он чувствует себя глубоко недоверчивым и боится поглощения. У него нет никакого понятия о том, что жизнь может быть другой, потому что он не признает свою отождествленность. Когда мы исследовали историю его детства, он узнал, что постоянно подвергался вторжению и подавлению со стороны контролирующей, сурово религиозной матери. В своей теперешней жизни он подозревает, что другой будет только пытаться контролировать его и манипулировать им Пер справляется с этой тревогой, никогда не позволяя никому подойти к себе слишком близко. Он также находит, что его привлекают люди, которые «нуждаются», которые могут быть ревнивыми, властными, эмоционально контролирующими, истерическими или неуважительными к его потребностям в пространстве и одиночестве. Естественно, он обвиняет другого и фокусируется на том, что делает он или она, вместо того, чтобы видеть собственную отождествленность.

Когда мы интенсивно отождествлены с Ребенком, который подвергся стыду или насилию, мы едва ли знаем, чего хотим или в чем нуждаемся. Мы можем довольствоваться любого рода вниманием, особенно негативным вниманием в качестве выражения любви, потому что это все, что мы знаем. Шок заморозил нас в подавленности, замешательстве и неспособности ощущать себя. Еще более осложняет картину то, что на глубоком уровне часть нашей отождествленности со стыдящимся и шокированным Эмоциональным Ребенком состоит в жажде мести. Травмированный Ребенок внутри стал таким недоверчивым и накопил столько бессознательного невыраженного гнева, что мечтает о временах, когда наберется сил и отомстит. Фактически, давление гнева так сильно, что часто мы привлекаем кого-то, кто позволит нам отыграться за все эти накопленные обиды. Жажда мести удерживает нас привязанными к отождествленности. Эмоциональный Ребенок не видит никакой разницы между настоящим и прошлым, поэтому для него неважно, что месть достается не родителю и не тому, кто подверг нас насилию изначально, а партнеру или кому-то еще.

Кристина и Альберто — пара, которую я упоминал раньше, — постоянно остаются в той или другой драме, и оба они глубоко отождествлены с недоверчивым Эмоциональным Ребенком. Ни один из них не осознает, как сильна его жажда мести. Как только один из них делает что-то, что провоцирует недоверие другого, он или она демонстрирует гнев и обиду и снова убеждается, что гораздо лучше оставаться закрытым и защищенным. На самом деле ни у одного из них нет достаточной мудрости в тонкостях и вызовах близких отношений. Обоих захватывают недоверие, старые убеждения и ожидания и поведение, которое из них вытекает. Вполне естественно, что их отношения состоят из постоянных и повторяющихся игр и стратегий.

Большой вопрос, который поднимается почти на каждом из наших семинаров, — как выйти из непроизвольного повторения? Как нам прекратить снова и снова попадать в одни и те же болезненные ситуации? Я уделю этому вопросу времени и внимания более всех прочих. Сейчас я вижу в нем три аспекта

Выход из непроизвольного повторения

1. Стадия признания.

Понимание собственных отождествлений и приходящих из них убеждений и ожиданий.

2. Стадия погружения.

Готовность чувствовать боль и страх, сопровождающие отождествленность.

3.Стадия риска.

Готовность рисковать и отважиться на то, что выводит нас из отождествленности.

Первый шаг в распутывании непроизвольного повторения — стадия признания. Она подразумевает, что мы признаем существование у себя определенной модели поведения, и связываем ее с раной в Эмоциональном Ребенке. Мы отслеживаем повторение модели до опытов детства, которые могли привести процесс в движение. На этой стадии также необходимо осознать, что у нас есть негативные убеждения, ожидания, привычки и негативный образ себя, который за всем этим стоит. Например, вообразите, что у вас есть сценарий, где вы чувствуете, что подвергаетесь эмоциональному насилию в любовных отношениях. Вы видите, что несете негативное ожидание того, что так будет случаться всегда. Вы можете даже верить, что насилие — неотъемлемая часть того, чтобы вообще с кем-то быть. Вы замечаете, что когда вы с кем-то, то реагируете, сжимаясь в шоке и начиная непроизвольно угождать. Если пойти глубже, вы замечаете, что когда вы думаете о себе, то видите кого-то, кто заслуживает насилия или отвержения. В конце концов, возвращаясь к детству, вы осознаете, что ваши отец или мать подвергали вас насилию точно таким же образом, как тот, который преследует вас сегодня.

Второй шаг труднее. Это стадия погружения. На ней мы позволяем себе глубоко нырнуть в опыт травмы и чувствовать его тотально. Нам не нужно пытаться изменить его или ждать, чтобы он прекратился. Большинство из нас испытывает естественное нетерпение выбраться из сценария. Но ожидание, что он изменится, не рассеет его. Оно рассеет энергию. Вместо этою нам нужно оставаться в опыте, чувствуя страх и боль, которые он провоцирует. Эту фазу трудно пережить одному(ой). Я нашел, что мне понадобилось некоторое руководство, чтобы войти в свой опыт, потому что мои привычки все понимать интеллектуально и перепрыгивать через страх и боль были глубоко автоматическими.

За время существования нашего тренинга мы поняли, что важно указывать людям путь в их сценарии, пока они с нами, и затем, в промежутках между неделями тренинга, поддерживать постоянное общение между участниками в разных странах, в которых проводятся семинары. Таким образом мы можем помочь им увидеть сценарии в поддерживающей и защищающей среде тренинговой комнаты, а затем прибавить к этому поддержку и руководство в том, чтобы наблюдать события, разворачивающиеся в жизни, особенно в личных отношениях. В обеих ситуациях фокус остается на поддержке участников в том, чтобы они просто позволяли себе чувствовать боль и страх, не пытаясь что-то изменить или рассеять.

В определенной точке путешествия у нас оказывается достаточно осознания негативных убеждений, ожиданий и моделей поведения, чтобы мы могли выбирать, и мы можем перестать давать им питание. Тогда мы готовы рискнуть и выйти из автоматического поведения. Например, Синтия, моя подруга, находится в отношениях с мужчиной, который регулярно ее тиранит. Синтия верит, что если отстаивать себя и устанавливать пределы, то произойдет что-то ужасное. Когда она все же рискует и делает именно это, ее страхи не оправдываются. И даже когда Алекс, ее партнер, испытывает на нее гнев, она в порядке. Пер из Норвегии верит, что если он к кому-то приблизится, то над ним захватят власть. Рискуя и подходя к другому человеку ближе, он постепенно открывает, что может при этом оставаться с собой. Невозможно определить или предсказать, когда у нас достаточно ясности, чтобы прекратить старое поведение. Кажется, это происходит просто в результате того, что мы проводим достаточно времени в признании и погружении.

Когда мы способны рискнуть и сделать что-то новое и другое, это начало видения, что наши верования о себе — неправда Майкл, в примере, который я приводил в начале этой главы, верит, что он — брошенный ребенок, нуждающийся в матери. Каждый раз, когда он сближается с женщиной, с ней сближается именно ребенок. Когда мы отождествляемся со стыдящимся человеком, который недостоин любви, именно этот стыдящийся человек входит в отношения. Отклик, который мы получаем от существования, предсказуем. Когда мы начинаем разотождествляться с негативным образом себя, в жизнь приходит другой человек. Внезапно мы обнаруживаем, что делаем более разумные выборы, и то, чего мы всегда хотели, приходит к нам. Я вышел из сценария создания отношений, в которых я был спасителем. Не могу сказать, как: именно это случилось, но я смог увидеть, что в этом образце проигрывал рану брошенности. Сам того не зная, я следовал стадиям освобождения, которые обрисовал выше, и повторение прекратилось.

Разрешение непроизвольного повторения

1. Признание.
Осознание сценария — признание негативных убеждений, ожиданий и моделей поведения, видение негативного образа себя, стоящего за ролью, отслеживание образца к опытам раннего детства.

2. Погружение.
Исследование энергии сценария — скрытых в бессознательном внутренних чувств гнева, горя и страха (Эмоционального Ребенка).

3. Риск.
Принятие новых решений, основанных на видении, что тот, кто действовал по сценарию, — больше не вы сами.

...В мире привычек нет ничего,

кроме повторения.

В мире сознания

никакого повторения нет...

Ошо

1. Внесение осознанности в сценарий.

Каковы ваши главные сценарии в самых значимых отношениях? Внося осознанность в образец, обратите внимание на следующее:

а) ваши негативные ожидания;
б) негативные убеждения;
в) автоматическое поведение.

Например: «У меня есть сценарий, состоящий в том, что меня привлекают недоступные люди. Всегда оказывается, что я умоляю о внимании. Партнер на некоторое время становится доступным, но вскоре делает более важными другие жизненные приоритеты. Я хочу, чтобы он(а) уделял(а) мне больше внимания, но глубоко внутри ожидаю быть отвергнутым. И когда я не получаю того, чего хочу, то ухожу в безнадежность и чувствую, что никогда не получу любви, в которой нуждаюсь».

2. Поиск раны, из которой родился сценарий.

а) В чем этот сценарий сходен с событиями и обстоятельствами в предыдущих отношениях и в детстве? Что именно вы пережили в детстве, что кажется похожим на то, что переживаете сейчас?
б) Какой образ себя вы сформировали в результате этих опытов? Например: «Я неудачник». Или: «Я человек,
который не заслуживает любви». Или: «Я непривлекателен(льна)».

3. Исследование сценария.

а) Какие чувства этот сценарий вызывает внутри? Гнев? Безнадежность? Беспомощность? Грусть? Панику?
б) Какие слова вы бы выбрали, чтобы описать свою рану? Вообразите, что говорит ваш Внутренний Ребенок. Например: «Я чувствую себя совершенно не-нужным(ой) и недостойным(ой), когда мой партнер игнорирует меня, и когда я с ним (ней) говорю». Или: «Я чувствую, что подвергаюсь манипуляциям и контролю, когда мой партнер что-то требует от меня. Это меня пугает».

4. Риск.

В чем вы можете рискнуть, как вы можете бросить вызов убеждениям, которые удерживает ваш Раненый Ребенок?

5. Разотождествление с образом себя — играющего определенную роль.

Вообразите, что смотрите на маленького ребенка, сидящего напротив. Глядя на этого маленького ребенка, осознайте, что у него или у нее такая же история детства, что и у вас. Он (или она) настолько же глубоко испуганы, недоверчивы и неуверенны, что и вы. Позвольте себе чувствовать этого ребенка. Внутри вас есть этот ребенок, но еще нет никакой дистанции от него. Вы можете наблюдать, когда страхи, неуверенность или недоверие захватывают его, и просто позволять им быть — но зная, что ваше сознание захватил Раненый Ребенок.

1. Наши болезненные сценарии цепляются к сознанию, потому что мы глубоко отождествлены с образом себя, играющим определенную роль. Когда мы разотождествляемся, модели рассеиваются. Чтобы разрушить наши сценарии, мы должны быть с ними, без ожидания, что они изменятся. Быть с ними означает узнавать образец и развивать более и более глубокую осознанность в отношении негативных ожиданий, убеждений и моделей поведения, связанных со сценарием. Это подразумевает: связать образец с Раненым Ребенком в нас и полностью погрузиться во внутренний опыт этого Раненого Ребенка; рисковать и бросать вызов убеждениям, которые удерживает Раненый Ребенок.